«Логопед может гораздо больше
помочь иноязычному ребенку
в освоении русского языка,
чем школьный учитель»
Цейтлин Стелла Наумовна —
доктор филологических наук, профессор,
заведующий лабораторией детской речи РГПУ им. А.И. Герцена
Уважаемая, Стелла Наумовна! Вы получили лингвистическое образование, а традиционная лингвистика, насколько я знаю, никогда не занималась речью детей. Когда и почему Вы этим заинтересовались?
Да, я лингвист. Но однажды, когда я училась в аспирантуре и одновременно работала на кафедре русского языка, мне поручили вести семинар на дошкольном факультете. Участниками его были студенты вечернего отделения, работающие в детских садах. Вряд ли я могла бы их заинтересовать тем, что более всего тогда занимало меня и было предметом моей диссертации — темпоральной характеристикой безглагольных предложений.
Пришло неожиданное решение: по книге К.И. Чуковского «От двух до пяти» со студентами-вечерниками проанализировали веселые детские фразы, старались определить, почему ребенок говорит не так, как взрослый, выяснить лингвистические причины этого. «Детская» лингвистика оказалась не менее интересной, чем традиционная «взрослая» , основанная на изучении речи исключительно взрослых людей. Тогда же я стала собирать детские инновации, записывать речь собственной дочери. Докторскую диссертацию посвятила детской речи. Ее основная цель — выяснение того, почему дети так часто в своей речи совершают ошибки, причем в чем-то очень сходные у разных детей. Это позволило увидеть наш язык в новом свете. Сейчас все больше лингвистов начинают интересоваться детской речью, наши ежегодные конференции собирают иногда до ста участников. Раньше этим занимались одиночки.
В одной из Ваших работ встретился не очень привычный термин «возрастной аграмматизм». Поясните его, пожалуйста.
Термин «аграмматизм» распространен в логопедической практике очень широко. Мы, лингвисты, его не используем, говорим обычно о детских инновациях в области лексики, грамматики и т.п. В одной из логопедических работ мне встретилось выражение «возрастное косноязычие». Под ним понималось отступление от нормы в произнесении некоторых звуков, объясняемое не наличием патологии, а несовершенством произношения, характерным для определенного возраста и хорошо всем известное. Считаю, что отступления от нормы в сфере грамматики, характерные для детского возраста, аналогичным образом могут быть названы возрастными аграмматизмами.
Нужно, однако, честно признать, что в ряде случаев достаточно трудно разграничить аграмматизм возрастной и патологический. Для этого нужно знать примерный «возрастной диапазон» той или иной ошибки. Кроме того, до сих пор нет полной ясности относительно того, существуют ли в случае аномального развития речи аграмматизмы, не встречающиеся в речи нормально развивающихся детей. Если кто-то из читателей Вашего журнала такие примеры записал, рада буду с ними ознакомиться.
В своих работах Вы утверждаете, что маленький ребенок способен освоить правила языка успешнее, чем взрослый человек, изучающий этот язык в качестве второго. Что Вы имеете в виду?
Это можно показать на конкретных примерах. Возьмем, например, правила морфологии. Хорошо известно, что они представляют серьезную трудность для иностранца, осваивающего русский язык как второй, неродной язык. Ребенок в большинстве случаев легко справляется с такими трудными для иностранца задачами, как выбор вида глагола или падежа существительного. Это объясняется тем, что освоение языка как родного осуществляется одновременно с познанием мира, каждый новый факт действительности так или иначе соотносится с овладением его языкового воплощения, т.е. развитие языка и интеллекта идут рука об руку, помогая одно другому.
К тому же неоценима помощь матери, которая интуитивно строит свою речь, ведет диалог с ребенком таким образом, чтобы помочь ему освоить язык. Об этом неоднократно говорилось и писалось. Иностранец оказывается в гораздо более сложном положении: ему приходится искать словесные оболочки для уже знакомых явлений, родной язык при этом может как помогать, так и мешать этому процессу.
Поскольку сейчас не хватает специалистов, которые могли бы оказывать помощь иноязычным детям в освоении ими русского языка, этим часто приходится заниматься логопедам. Что бы Вы могли им посоветовать?
Как это ни покажется на первый взгляд странным, логопед может гораздо больше помочь иноязычному ребенку в освоении русского языка, чем школьный учитель. Дело в том, что школьному учителю не приходится учить русскоязычного ребенка его родному языку: ребенок приходит в школу уже им владея. У учителя задачи совсем иные. А вот логопед — дело другое. Он занимается именно практическим обучением языку, владея соответствующим навыком. Ему и, говоря образно, карты в руки. Конечно, специальные знания в этой области не помешают, но ему легче сориентироваться в этом процессе. Ведь в настоящее время логопеды занимаются не только коррекцией звуковой стороны речи детей, но и совершенствованием и расширением лексикона, шлифовкой грамматических моделей и прочим. Все это необходимо для работы с иноязычными детьми.
Как бы Вы оценили лингвистическую составляющую образования дефектолога и в особенности логопеда. Какие дисциплины должны в нем присутствовать?
Очень важен курс современного русского языка. К сожалению, насколько мне известно, специальных учебников русского языка для дефектологов до сих пор нет. А ведь внимание студентов следует обращать именно на те языковые явления, которые представляют собой трудность для освоения их детьми. Знание русского языка понадобится будущему логопеду для составления речевых карт, разного рода диагностик речевого развития и т.п.
Далее необходим курс психолингвистики, который прочно обосновался в образовательных стандартах. И наконец, в ряде вузов уже существует курс лингвистики детской речи. К настоящему времени для него выпущены учебники, сборники упражнений, необходимые при написании курсовых и дипломных работ.
Ваше пожелание читателям журнала «Логопед»?
Дорогие друзья! Счастья, благополучия, успеха во всех начинаниях!
Беседовала
О.А. Степанова
